НОВОРОССИЙСКАЯ
ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННАЯ
ПАЛАТА

    Такие результаты показало исследование компании Headhunter. Среди причин, побуждающих наших соотечественников менять хорошую работу на другую – желание развивать профессиональные навыки (34%), стремление «поддерживать профессиональный тонус» (27%), возможность получать больше денег на новом месте (19%). Больше всего заинтересованы в смене рабочего места менеджеры всех уровней, меньше всего – простые рабочие.

    Хорошим стимулом для смены работы является более высокая оплата труда: 21% опрошенных сменят работу, если предложенная зарплата будет в полтора раза выше нынешней, 25% респондентов устроила бы прибавка на треть. При этом, следует отметить, что россияне стали более щепетильны в отношении «серых зарплат». Исследование, проведенное порталом Superjob.ru, показало, что только 47% россиян согласны работать за зарплату «в конверте». По словам экспертов, работников стали больше заботить соблюдение трудового законодательства и размер будущей пенсии.

    Работать в одной компании всю жизнь готовы 36% опрошенных. Треть опрошенных планируют поменять работу в течение ближайших шести лет, оставаться на своем рабочем месте менее двух лет готовы около 5% респондентов.

    Что же может сделать работодатель, чтобы оставить сотрудников «при себе»? 57% не стали бы менять работу, получив прибавку к зарплате, 42% удовлетворило бы продвижение по службе (впрочем, оно тоже чаще всего подразумевает увеличение заработной платы), 16% хотели бы смены отдельных сотрудников или непосредственного начальника. Уволились бы, несмотря ни на какие предложения руководства, 18% работников.

    Кстати, по данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) производительность труда работников в России в несколько раз ниже, чем у европейцев, хотя последние работают меньше. Так, среднестатистический россиянин трудится почти 2 тыс. часов в год, и каждый час его работы увеличивает ВВП страны на 22,1 доллара. Производительность труда немцев и французов, работающих меньше россиян, выше в два-три раза, а у норвежцев и ирландцев – почти в четыре раза.